AI Lab

Психология и работа мозга

Наличие разума является принципиальным отличием человека от остальных животных. С точки зрения эволюционной теории, разум возник при постепенном развитии и совершенствовании головного мозга. Понять, как работает мозг - значит, открыть секрет успеха во многих областях жизнедеятельности человека. Это знание не только выведет нас на прямой путь к созданию искусственного интеллекта и излечению нервных болезней, но и даст возможность усовершенствовать то, что дала нам природа. Открытие тайн мозга даёт определенные преимущества тому, кто ими будет обладать. Между отраслями знаний в этой области существует разрыв, т.к. ни одна из них не объясняет механизмов возникновения интеллекта, физических и биологических механизмов работы памяти, физики и энергетики мозга и механизмов появления и развития интеллекта. Известно, что все прорывы в науке возникали на стыке различных областей знаний. В связи с последними достижениями в области изучения компьютерных и нейронных сетей, энергетики работы нейронов мозга, моделирования нейронов и мозга с целью создания искусственного интеллекта, можно предположить, что на этом стыке может возникнуть прорыв, который сделает психологию более точной наукой и в этом качестве приблизит её к физике и математике. Хотелось бы, чтобы психология стала точной наукой, в подробностях объясняющей механизмы зарождения и развития интеллекта, самочувствия и поведения человека в обществе, показывающей на вполне инженерном уровне возникновение и движение удовольствий и неприятностей, во многом определяющих поведение и принимаемые решения. Работа мозга основана на принципах оптимизации самочувствия в условиях ограниченного питания за счёт взаимопомощи, не коррумпированности, а не за счёт конкурентной борьбы за ресурсы. Поэтому на вопрос, какое общество мы строим, нужно ответить себе, что мы строим общество с оптимальным самочувствием в условиях ограниченных ресурсов. Хотелось бы, чтобы и новая психология внесла свой посильный вклад в этот процесс.

Л.Б. Емельянов-Ярославский

В.Г. Страхов

К введению в психологию.

(Где Вы Оппенгеймеры в психологии?)

Наличие разума является принципиальным отличием человека от остальных животных. С точки зрения эволюционной теории, разум возник при постепенном развитии и совершенствовании головного мозга. Понять, как работает мозг - значит, открыть секрет успеха во многих областях жизнедеятельности человека. Это знание не только выведет нас на прямой путь к созданию искусственного интеллекта и излечению нервных болезней, но и даст возможность усовершенствовать то, что дала нам природа. Открытие тайн мозга даёт определенные преимущества тому, кто ими будет обладать.

Существует область знаний, которая называется нейрофизиологией. Она занимается живыми клетками, нейронами, мембранами, ядрами, митохондриями, дендритами, аксонами и их строением. Учёные снимают электроэнцефалограммы мозга и  пытаются определить географию мозга, т.е. области активности,  отвечающие за какой-либо вид деятельности. Сейчас уже можно сказать, что мы кое-что знаем о мозге. Хорошо изучена анатомия этого органа, клеточный состав. Определены основные центры и сигнальные пути между его структурами. Ясно, как возникает электрическая активность, и как она предается от нейрона к нейрону. Но мы не знаем главного - как работает система в целом. Изучение мозга оказалось бы невозможным без привлечения различных наук. В настоящее время исследованием мозга занимаются не только биологи и медики, но и психологи, физики, математики, специалисты по компьютерам. Системный подход, с одной стороны, помогает лучше решить поставленную задачу, с другой, является источником разногласий. Специалисты из различных областей науки говорят на разных научных языках и порой с трудом понимают друг друга. Здесь будет к месту вспомнить восточную сказку о трех слепцах, которые трогали слона, и пытались понять, на что тот похож. Один прикоснулся к хоботу и утверждал, что слон похож на шланг. Тот, что взялся за хвост, предполагал, что он похож на шнурок. Третий думал, что слон похож на колонну, поскольку он обхватил руками его ногу. То же происходит и в науке о мозге. Можно выделить три основных подхода к исследованию мозга. Во-первых, - \"сверху вниз\" В этом случае мозг рассматривается как целостная система, состоящая из связанных динамически переключающихся структур. Можно, например, исследовать его электрическую активность - наложив на голову электроды и получать электроэнцефалограммы. При этом из них видно появление областей повышенной или сниженной активности в мозге и генерацию ритмов при том или ином типе активности. Другие методы, такие как магнитно-резонансная томография, позитронная и  компьютерная томография, позволяют видеть на экране изображение мозга, измерять объём его структур, определять число различных рецепторов и видеть, как возникают вспышки активности в разных его областях. Эти методы уже нашли широкое применение в медицине для диагностики различных заболеваний. Второй подход, - \"снизу вверх\" В этом случае исследования проводятся на молекулярно-клеточном уровне. Ученые пытаются понять, как работает клеточная молекулярная машина, позволяющая клеткам мозга выполнять их функции и объединяться в локальные сети. Для изучения ультраструктуры мозга нервную ткань смотрят под световым или электронным микроскопом. Чуть больше десятка лет назад в нейрофизиологии стали применяться лазерные сканирующие конфокальные микроскопы, которые позволяют видеть не только в деталях структуру клеток, но и происходящие в них процессы, например, изменения концентрации ионов, играющих в нервной ткани принципиальную роль при передаче сигналов. Помимо микроскопии в клеточной нейрофизиологии. используются методы электрофизиологии, позволяющие записывать электрическую активность сетей или даже отдельных клеток и кусочков их мембраны. Третий подход - \"мозг, это черный ящик\". Он применяется тогда, когда фармакологи пытаются непосредственно связать свойства того или иного рецептора с поведением пациента. Нейрогенетики хотят найти ген, отвечающий за ту или иную функцию мозга. Такой подход, хотя и оставляет без внимания процессы, происходящие на клеточном уровне, но позволяет добиваться практически важных результатов, например, в создании лекарств или диагностике генетических заболеваний. Что же лучше? Скальпель хирурга, физиологический электрод, биохимический анализ или компьютерная томография? Вероятно, все методы хороши, если они позволяют накапливать знания для последующих обобщений и решения задач во благо человека.

Существует область знаний, которая называется психологией. Она во многом опирается на философию и занимается человеком, как таковым. Делит людей на группы и уровни по образу мышления и поведения, тестирует их, фиксирует нормальные типы и отклонения от них, пытается прогнозировать поведение и на этой основе объяснить психическую деятельность. На всех вышеперечисленных уровнях исследования ведутся с применением различных методов статистического анализа и математического моделирования. Только вот аналитическая философия, да и всякая другая, споткнулись о самый главный вопрос -  так что же такое субъективные качества, как нечто специфически «переживаемое-ощущаемое». Что такое данность красного цвета или, скажем, чувства боли. Не то, что красный,- это не синий, и не то, что это особая качественная характеристика рецепции стимула помимо типа-модальности, интенсивности и прочее, а то — почему красный -  именно красный.. Такое впечатление, что на этот вопрос, в принципе, нельзя ответить, хотя можно понять его смысл. Качества можно только переживать.. Т.е. нельзя редуцировать эту проблему ни категориально, ни номологиченски, ни типологически — можно свести её лишь к воссозданию в модели, спросить искусственного субъекта ощущений — как оно им воспринимается. Это очень большой философский вопрос — тождественны ли ментальные состояния физическим. Скорее всего, не тождественны. Именно из-за того, что психическое вплетено в ткань материального. Наверное,  так:- критерием адекватности моделирования явится то, насколько искусственный субъект будет адекватен в своих реакциях на цветовые стимулы, и аналогично — в своих реакциях понятийного, концептуального типа. Т.е. он сможет самостоятельно вывести и понять смысл ассоциации красного цвета с опасностью и т.п.  Что до «алгоритмов», то: «Есть алгоритм, и есть его реальное исполнение (воплощение). Оно уже нагружено неалгоритмическими свойствами (зависимость от аппаратуры, времени, обстоятельств). Тем более, система запущенных процессов — больше чем сумма процессов, даже больше чем система абстрактных алгоритмов. Система может семантизировать динамические эффекты исполнения, т.е. формальные системы (исчисления). Алгоритмы на их основе, написанные поначалу программистом, «семантизируясь» (развивая функционально семантику) становятся системами интерпретированными, т.е. неформальными. Как мы бы сказали — сначала мы были роботами (социальными животными), но потом коллективный разум инкапсулировался в индивида с рефлексией, самосознанием и свободной волей. Пишем агентов, склоняем их к кооперации, форсируем развитие коммуникативных протоколов — и осуществляем направленное развитие от интерсубъективности (когнитивной разделенности) к субъективным качествам, которые конфигурируем под заказчика или под себя».

Между этими двумя областями знаний существует разрыв, т.к. ни одна из них не объясняет механизмов возникновения интеллекта, физических и биологических механизмов работы памяти, физики и энергетики мозга и механизмов появления и развития интеллекта. Известно, что все прорывы в науке возникали на стыке различных областей знаний. В связи с последними достижениями в области изучения компьютерных и нейронных сетей, энергетики работы нейронов мозга, моделирования нейронов и мозга с целью создания  искусственного интеллекта, можно предположить, что на этом стыке может возникнуть прорыв, который сделает психологию более точной наукой и в этом качестве  приблизит её к физике и математике. Хотелось бы, чтобы психология стала точной наукой, в подробностях объясняющей механизмы зарождения и развития интеллекта, самочувствия  и поведения человека в обществе, показывающей на вполне инженерном уровне возникновение и движение удовольствий и неприятностей, во многом определяющих поведение и принимаемые решения.

Позиция авторов, которая многим вначале может показаться одиозной, состоит в следующем.

Первое: Мышление – это совокупность определённых свойств биологической системы, определяющих отношения системы с внешним миром, делающих возможным процесс познания. Задачи создать мыслящую систему у природы никогда не возникало – эта задача была решена, не будучи поставлена.

Второе: В процессе эволюции решается единственная всеобщая первичная задача: о выживаемости объектов, в данном случае биологических единиц – нейронов – в условиях внешних воздействий и ограниченного питания. Для того чтобы понять работу мозга необходимо на уровне первичных оперативных отношений в организме  ответить на вопрос: «зачем нейрону мозг?». При этом главный исходный тезис работы – «разряд в нейроне нужен самому нейрону».

Третье: Создание полноценного «искусственного интеллекта» - это создание полной  квазибиологической модели на физиологическом уровне с введением механизмов распределения питания и интерпретации ощущений.

Четвёртое: Модель физиологического уровня не означает необходимости воспроизведения всех внутренних механизмов в клетках, а допускает  описание клеток и их связей в достаточно обобщённых физиологических терминах: порог возбуждения, степень усталости, дефицит питания, возраст.

Пятое: Квазибиологический интеллектуальный автомат можно описать, смоделировать,  построить и исследовать. Убедиться в его интеллектуальности можно в результате его экспериментального исследования на разнообразных тестовых задачах, обязательно включающих творческие.

У работы также есть неприятная, но неизбежная особенность – она также вызывает впечатление непомерности претензий: вот объясняется всё и вся, что не может не вызвать сомнений, скепсиса и даже раздражения. В действительности же, в работе рассматривается только вопрос, вопрос о «ключе», но о ключе ко всему, что составляет феномен живого. Ключ этот – свойства элемента, достаточные для возникновения интеллектуальной системы, попытка ответить на вопрос: как из элемента системы возникают некоторые свойства целого.

Поскольку для сопоставления нескольких объектов необходимо иметь язык их описания, одинаково подходящий для всех этих объектов, мы будем использовать термины из физиологии, психологии и лингвистики, т.е. такие  слова, как: «самочувствие», «старение», «омоложение», «сон», «бодрствование», «подсознание».

Вначале будем рассуждать максимально просто. Действительно, чем человек мыслит? Головным мозгом. Из чего построен головной мозг? - Из особых клеток – нейронов. Что умеют делать нейроны в процессе мышления? - Только одно - организовываться в нейронные сети, связывающие их друг с другом, со спинным мозгом и пропускать по ним  биоэлектрические сигналы, связывающие их  с сенсорикой  и с моторикой. Как происходит эта организация?

Поскольку во внешнем мире материя распределена неравномерно и, по современным представлениям, всё со всем связано, то он представляет собой большую многосвязную сеть объектов. Мозг также представляет собой большую сеть нейронов. Восприятие мозгом объектов внешнего мира является отражением на определенном уровне абстракции, достаточным с точки зрения получения приемлемой в данный момент времени точности, фрагментов сети внешнего мира на фрагменты сетевой структуры мозга. Говоря о достаточной точности, мы имеем в виду способность мозга, на основе этих абстракций строить модели систем внешнего мира, достраивать их  и прогнозировать дальнейшее поведение систем для получения каких-либо преимуществ, с целью улучшения своего самочувствия. Если точность модели перестаёт его устраивать, мозг заменяет модель более точной. При этом мозг заменяет законы (модели) Ньютона законами Эйнштейна, законы Ома и Кирхгофа  законами Максвелла. Таким образом, у каждого человека в голове создаётся свой виртуальный мир, мир моделей. Можно сказать, что наши модели и вся наша наука в определённой степени относительны, т.к. описывают внешний мир всегда на определённом уровне абстракции. Но это и хорошо, иначе бы мир, из-за своей бесконечности и сложности его детального описания, было бы невозможно отобразить на больших, но всё-таки ограниченных структурах мозга. Да и энергетически это было бы не выгодно.

Нейронов в мозге очень много, по разным источникам от 10¹¹ до 10¹³ степени. Питание к ним по капиллярам поступает ограниченно, и, кроме того,  его надо как-то распределять. Для того чтобы выжить в условиях ограниченного питания, нейроны стараются максимально помогать друг другу, используя то свойство, что после “срабатывания” нейронных цепочек (акта генерации, т.к. нейроны – динамические элементы, похоже, как и всё в мире)  потребности в питании у них резко снижаются. При этом при любом восприятии мозг пытается запустить в работу все схожие цепочки нейронов. Внешне мы воспринимаем это,  как проявление памяти. Но это и механизм распределения питания, и попытка построить, сравнить и уточнить модели. Борьба за экономию и накопление питания одна из основных задач любого нейрона. Одной из основных оперативных задач мозга является гашение очагов возбуждения - цепочек нейронов, которые сами не могут завершить работу и постоянно расходуют питание. Если долго не удаётся погасить очаг возбуждения за счёт механизмов памяти, (это гашение может происходить и во сне), то мозг привлекает механизм достраивания модели (фантазирования, некоторых вариаций модели). Если не помогает и это, то привлекается механизм Веры – фантазии в виде некой нейронной структуры, формируемой отчасти стихийно, отчасти от воспитания. У кого-то это явление природы (Солнце и т.п.). У кого-то это Идол. У кого-то это Бог (у кого-то мусульманский, у кого-то Христианский и т.д.). В нашей  модели так решается трудный для любой религии и человека вопрос о месте нахождения Бога. Он (как «мыслеформа») у каждого в голове, и у каждого свой. Отсюда следует и положительная роль Веры, поскольку она улучшает самочувствие мозга, гася очаги возбуждения и освобождая  ресурсы мозга для других важных для организма дел. Отсюда и факты самоизлечения, и другие чудеса религии.

В работе [1] была предложена упрощенная модель, реализующая принципы такого индуктивного автомата. Она программно реализовывалась на ЕС ЭВМ, а затем и на современном персональном компьютере. На модели этого индуктивного автомата, было показано, что процессы, протекающие в  интеллектуальной сфере человека, можно объяснить работой памяти, управляемой эмоциональным центром. В работе была реализована весьма упрощенная концепция развития и работы мозга, а также проведены некоторые эксперименты с моделью мозга. Работа мозга становится ещё более простой и понятной, если рассматривать ее, в первую очередь, как направленную непосредственно на улучшение жизни клеток – нейронов, составляющих мозг, и  лишь во вторую - как на работу устройства,  обеспечивающего интеллект. Надо постараться увидеть процессы, ответственные за интеллектуальность в виде побочных следствий решения задачи о выживаемости нейронов в трудных условиях ограниченности ресурсов. Понятно, что при таком понимании задачи о мозге, центром ее становится определение необходимых и достаточных свойств нейрона, из которых бы следовало, во-первых, то, что разряд в нейроне  необходим самому нейрону и, во-вторых, что самоорганизация нейронных ансамблей идёт в направлении оптимизации самочувствия. Монография  была опубликована в 90-х годах, основные идеи излагались в статьях и докладах на разных семинарах и конференциях физиологов и кибернетиков где-то еще в 60 - 70 годы. На одной из конференций было даже сказано, что эти представления ортогональны существующим взглядам, и это видимо так. И это  хорошо, это  обнадеживает, поскольку из существующих взглядов конструктивного понимания того, что такое интеллект, не следует. Хотелось бы  надеяться, что данная статья поможет некоторым, не очень «зашоренным» специалистам по психологии и информатике и просто кому-то из умных и любознательных людей, отнестись к нейронно-энергетической концепции с большим вниманием и доверием и, может быть, захотеть в этом направлении поработать.

Итак, мы предположили, что процессы в эмоциональной сфере, включающей в себя область психики, определяются работой эмоционального центра управляемого памятью. В данной модели, основанной на нейронно-энергетической концепции мозга, предполагается достаточным существование четырёх  элементов памяти - четырёх особых нейронных ансамблей, осуществляющих управление расходованием и поступлением питания в эмоциональный центр. Два из них увеличивают или уменьшают критический возраст нейронов ансамблей и этим влияют на их потребности в питании, два других управляют питанием эмоционального центра и тем самым влияют на оперативное поступление питания. Сами эти четыре особых ансамбля имеют входные связи, идущие от многих других ансамблей, в которых конкретизируются некоторые базовые понятия психики, такие как  \"Я\", \"Он\", \"Мой\", \"Хочу\", \"Боюсь\" и другие. Рассмотрим, как это все примерно происходит на модели индуктивного автомата, и попробуем описать процессы, которые можно соотнести с состояниями \"Я\", \"Хочу\", \"Боюсь\", \"Должен\" и многими другими из того, что составляет сферу психики. Индуктивный автомат [1] представляет собой упрощенную модель интеллектуальной и эмоциональной сферы человека. Чтобы сделать этот материал доступным  для тех, кто об индуктивном автомате узнает впервые,  начнём с описания главных положений нейронно-энергетической концепции мозга, по ходу  изложения привязывая эти положения к функционированию эмоционального центра.

В основе принятой концепции лежат свойства некоторого гипотетического нейрона:

1. Нейрон существует потому, что может себя ремонтировать, затрачивая на это энергию, получаемую в виде питания от среды. Когда питания больше чем требуется, в нейроне образуется резерв, когда меньше чем нужно – резерв расходуется. Когда резерва нет, и питания требуется больше, чем поступает – нейрон погибает. Когда резерв превышает некоторый порог, возникает возможность размножения.  Величиной резерва и скоростью его изменения определяется самочувствие нейрона, влияющее на происходящие  в нём  внутренние процессы и являющееся основным выходным параметром, влияющим на другие нейроны.

1. Нейрон стареет, то есть  изменяет некоторые свои свойства со временем. Свойства эти  определяются количеством требуемого в единицу времени питания и возбудимостью. Возбудимость – это вероятность особого события – разряда, после которого происходит снижение возраста нейрона, т.е. некоторое обновление, как бы омоложение. При разрядах потребление питания в нейроне увеличивается, но потребности в нём после разрядов снижаются.

1. Таким образом, в данной модели мозг – это большое множество нейронов, решающих задачу своего существования в условиях ограниченного питания путем постоянной организации взаимного стимулирования разрядов в связанных нейронных цепочках,  добиваясь снижения своих потребностей в питании и улучшения самочувствия.

1. Задача снижать потребности в питании – это внешняя, объективная задача многих клеточных систем. При дарвиновском понимании эволюции путем конкуренции и естественного отбора решение этой задачи  тоже  происходит, но здесь одновременно существует необходимость решать и другую задачу - оперативную  задачу оптимизации самочувствия. Похоже, что она, вообще, является ведущей в мире, по крайней мере, в живом мире. В индуктивном автомате самочувствие определяется как некоторая функция от резерва питания и скорости его изменения.  Что же такое самочувствие в каждой физической реальности является важнейшим вопросом миропонимания. Трудно представить себе акт появления самочувствия из основных физических параметров, поэтому остаётся предположить, что  это свойство является одним из  первичных, наряду с массой и энергией. Возможно, что самочувствие - это глобальное свойство, проявляющееся в стремлении системы к наибольшей устойчивости, к идеалу (по Гегелю, всякое явление, развиваясь, стремится к Идеалу, но что такое Идеал, так и не определено), но  здесь эта тема дальше развиваться не будет. Отметим только, что введение самочувствия в ранг основных параметров может помочь в объяснении причин самоорганизации, саморазвития и протекания негэнтропийных неравновесных процессов в природе, что всегда являлось трудным вопросом в естествознании.

Память индуктивного автомата представляет собой множество нейронных ансамблей  по способу образования соотнесенных с объектами и ситуациями внешнего и внутреннего мира. Каждый элемент памяти – это цепочка нейронов, связанных между собой некоторым количеством возбуждающих связей, при отсутствии тормозных. Самое важное свойство такого нейронного ансамбля в том, что он представляет собой группу  взаимопомощи: генерирующий разряды нейрон вовлекает в генерацию другие нейроны группы и помогает омоложению всей группы, т.е. снижению её потребности в питании.  Первичный внутренний смысл работы памяти именно в том, что она нужна сама себе. А вторичный – она становится активной моделью внешнего мира, требуя от автомата согласования его поведения со своим оперативным состоянием. Поскольку между разными ансамблями имеются и возбуждающие и тормозные связи, то следом возникают динамические группы взаимопомощи ради решения задачи омоложения, но уже на уровне групп ансамблей, соотносящихся со сложными внешними ситуациями.

Предполагаемые свойства нейрона таковы, что при работе ансамбля существуют два активных состояния: высокочастотной и низкочастотной генерации. Первое состояние выгодно, т.к. при этом происходит глубокое омоложение нейронов ансамбля при относительно небольших затратах питания. Оно, как правило, короткое и автоматически переводит нейроны в состояние покоя. Это соответствует осознанию объекта, с которым соотносится ансамбль. Оно  “сильное” в том смысле, что воздействие ансамбля по его связям на другие ансамбли велико и способствует их ассоциативному вовлечению в генерацию при возбуждающих связях и принудительному гашению в них генерации при тормозных связях. Состояние низкочастотной генерации ансамбля продолжительно и энергетически невыгодно, поскольку  за время генерации возникает большой расход питания. Но это состояние сравнительно легко возникает и является в дальнейшем очагом возбуждения. При этом базовая задача индуктивного автомата - экономить питание, сводится к задаче гасить очаги возбуждения для её решения нужно, чтобы такой ансамбль  из состояния очага возбуждения перешел в состояние высокочастотной генерации и снизил расход питания.

Процессы перехода ансамбля из состояния покоя в состояние очага возбуждения и из состояния очага возбуждения в состояние высокочастотной генерации и затем в состояние покоя сильно зависят от общего самочувствия автомата. Для первого перехода  желательно, чтобы самочувствие было “хорошим”, для второго - “плохим”. Такое чередование фаз создается работой возникшей колебательной системы: память – эмоциональный центр. Состояние “плохо” в памяти из-за накопления очагов возбуждения переводит эмоциональный центр также в состояние “плохо”, а это способствует гашению очагов возбуждения и образованию состояния “хорошо” в памяти и в эмоциональном центре и появлению новых очагов возбуждения. Состояние “плохо” способствует гашению очагов возбуждения, но из-за пороговых свойств нейрона часто не является достаточным. Если на очаг возбуждения в это время приходит какая-то помощь  в виде возбуждения от рецепторов или от других ансамблей, то автомат должен осуществить какое-то определенное внешнее поведение: найти или создать ситуацию, соответствующую очагам возбуждения и, таким образом, придти к пониманию чего-то.

Если очаг возбуждения долго не гасится или гасится, не переходя через состояние высокочастотной генерации, то у ансамбля растут внутренние связи. Это создает у ансамбля повышенную возбудимость и повышенную вероятность снова стать очагом возбуждения. Такой ансамбль становится доминантой. От него будет формироваться новая группа очагов возбуждения – новое “желание”. Внешне оно часто проявляется как неосознаваемое. Например, не удалось сразу вспомнить имя знакомого человека. И хотя необходимость в этом уже прошла, но доминанта уже успела образоваться, и через какое-то время и уже “не к месту” имя может “всплыть”.

Теперь начнем разговор об эмоциональном центре мозга и  о возможных механизмах работы эмоциональной сферы человека. Основой эмоционального центра является наличие множества некоторых особых нейронов. Первая их особенность в том, что между ними  нет связей и решить задачу омоложения за счет групповой взаимопомощи они не могут. Вторая их особенность заключается в очень высокой скорости старения. Это проявляется в том, что у нейронов эмоционального центра рано наступает  критический возраст, после которого необходимость в количестве питания начинает быстро нарастать и в десятки раз превышать его среднее потребление (мозгом,  как и миром,  в основном, правят старики).

Если представить себе график возрастного распределения нейронов эмоционального центра, то состояние эмоционального центра можно будет определять видом возрастного распределения множества образующих его нейронов. У нейронов с возрастом выше некоторого критического  возбудимость  вследствие необходимости в растущем количестве питания быстро нарастает.  У них становятся возможны спонтанные генерации, переводящие их к началу шкалы возрастного распределения. Никогда не прекращающаяся работа нейронов эмоционального центра выражается в постоянной циркуляции их по возрастной шкале. Перенос нейрона справа налево может быть не только результатом снижения порога возбуждения, но и результатом внешних воздействий, которые вырабатываются при высокочастотных генерациях ансамблей памяти, работе рецепторных элементов  и моторных элементов (нервных клеток мышц).

Внешнее воздействие облегчает возбудимость всех нейронов, но обновиться сумеют лишь те нейроны,  для которых его величина окажется выше порога, т.е. уже достаточно глубоко продвинутых в критическую зону. Сигналы внешних воздействий переносят группы нейронов из критической зоны в начало возрастного распределения, уплотняя его, что создает на возрастном распределении некоторый нейронный пакет. Когда такой пакет придет к концу возрастной шкалы, он создаст дефицит питания и это будет как бы “просьбой” эмоционального центра к памяти прислать новые сигналы для  удаления пакета. Но это будет не только просьба, а и помощь со стороны эмоционального центра к памяти, поскольку, как уже было сказано, состояние “плохо” способствует возникновению высокочастотной генерации ансамблей. Сигналы, поступающие от памяти, образуют на шкале возрастного распределения нейронов некоторый рельеф.  Это приводит к образованию сигналов, согласующихся по величине и времени с этим рисунком. Если рисунок от памяти принудительный и поддерживается внешним, например, звуковым воздействием, и повторяется с некоторым периодом, то для согласования с рельефом эмоциональный центр должен уметь настроиться на этот период. Делает он это подстройкой величины критического возраста под значение периода, в чем и заключается его первое важнейшее умение. Иллюстрацией сопоставимости поведения индуктивного автомата с человеком может  быть  образование такого рисунка собственными моторными средствами после прекращения поступления сигналов извне – человек в этих случаях пытается продлить внешний ритмический рисунок, как-то “отбарабанить” его руками, ногами или голосом. Здесь прослеживается связь с направлением рефлексологии в психологии.

Как мы говорили, роль эмоционального центра состоит в умении чувствовать за целое и управлять этим целым. Задача такого управления не очень сложная, так как управление со стороны эмоционального центра не избирательное: оно определяется только величиной требуемых усилий и выбором момента их создания без указания того, кто должен эти усилия создавать. Избирательность определяется  распределением активности памяти в эти моменты времени. Управляющие воздействия со стороны эмоционального центра автомата определяются только величинами его “хорошо” или “плохо” и скоростями их изменения.

Но ведь есть ещё ощущения, чувства, и уже совсем другое  - чувствовать за целое. Где же и когда они возникают? Чувства –  ведь это нечто сокровенно человеческое, это свойство биологической жизни,  и об их сопоставлении с чем-то говорить бесполезно. Даже строго сравнить ощущения двух людей у нас часто нет принципиальной возможности. Но представить себе хотя бы как-то физику феномена чувств и ощущений хотелось бы. За счёт чего  какая-то часть целого может чувствовать за целое? И  вообще, что такое целое?

Конструктивно для данной модели за целое можно принимать нечто, имеющее общую, единую моторику, умеющее изменять свои отношения с внешней средой. Ощущение своей целостности создается влиянием самоощущений на них же через воздействие на свою моторику. Человек, как таковой,  и  стал возможен, благодаря наличию относительно простого механизма управления моторикой, для которого достаточным оказался язык “хорошо - плохо”, и вследствие того, что для энергетической оптимизации человека  этого языка оказалось  достаточно.

Но чувственный мир человека бесконечно богаче серого мира его моторики. Выдвинем некоторую гипотезу. Положим, что существует некий  язык ощущений и чувств. В мире имеют место самые разные превращения энергии и вещества. Каждое отдельное, разовое превращение можно характеризовать возникновением некоторого «дефекта массы», положительного или отрицательного. Мы будем это количество прямо соотносить с появлением боли или радости. Поскольку мы говорим о некоторой сложной системе превращений происходящих в клетке, то в нейроне – эти превращения цикличны. Запасы энергии за период авторегулирования не изменяются или изменяются незначительно, но внутри периода эти изменения могут быть значительными и сложными. Они образуют рисунки сложного изменения «дефекта массы». Какому-то рисунку отвечает ощущение - \"красный\", какому-то - \"кислый\", какому-то - \"горячий\". У нейрона может быть несколько свойственных его типу рисунков. Существует  много типов нейронов со своими наборами рисунков. Собственные рисунки нейронов при разных условиях их работы и образуют алфавит ощущений. Из элементов алфавита строятся слоги, слова, фразы, которые и составляют полный мир ощущений и чувств.

Исходное положение “Роль эмоционального центра - чувствовать за целое” предполагает, что мир чувств создается в основном работой нейронов именно эмоционального центра. Именно им свойственно, да и энергетически  выгоднее организовывать свою совместную работу в определенных комбинациях, отвечающих нашим чувствам. Среди особых свойств у нейронов эмоционального центра мы отмечали отсутствие взаимных  связей, что делает невозможным для них организовываться в группы взаимопомощи. Однако отношения между нейронами могут быть не только за счет синоптических возбуждающих и тормозных связей, но и за счет биохимического или полевого взаимодействия. При превращениях вещества возникает и определенное локальное возмущение среды, обладающее каталитическими свойствами помогать или мешать другим превращениям. Когда что-то распределено неравномерно, можно говорить о некотором поле, в данном случае - поле самочувствия. Благодаря сложно модулированным изменениям поля самочувствия, сопровождающим разряды нейронов, могут создаваться и некоторые возбуждения на нейронах своего типа, если существуют  резонансы по отдельным гармоникам колебаний. Влияние отдельных гармоник поля самочувствия очень слабое и самостоятельно структурировать распределение нейронов по возрастной шкале не может, но, если оно уже структурировано в какой-то рисунок, то может помочь удержать его. Мы уже отмечали, что рисунок возрастного распределения нейронов отвечает за  внешние для эмоционального центра возбуждающие сигналы, характеризующиеся определённой амплитудой и длительностью. Теперь мы видим, что они могут быть и сложно модулированы. При этом  в нейронные пакеты, будут в большей степени собираться нейроны с той же внутренней модуляцией, что и у нейронов сигнала.  Пакет из однотипных нейронов будет устойчивее, чем из нейронов разных типов, так как взаимопомощь через поле самочувствия будет для них более заметной.  При этом омоложение какой-то группы нейронов будет происходить легче, потребление питания будет меньшим, а самочувствие лучшим. Всё это  даёт возможность представить себе, в первом приближении, природу базовых ощущений, понять, откуда берутся “чистые” цвета и звуки.

Человек – это феномен психический. В соответствии с предложенной  концепцией все в мире, по крайней мере, в мире живом, использует механизм  управления по самочувствию. Но если в эволюционном процессе самочувствие используется как цель при естественном отборе (в условиях выживания в трудной и ограниченной по питанию среде), то для человека, в его цивилизованной фазе развития, оптимизация самочувствия становится самодовлеющей, самостоятельной задачей. Разнообразие путей ее решения и трудности на этих путях собственно и образуют мир психики, тогда как эволюционная фаза развития человека – это преимущественно мир физиологии с вкраплением психики. Как вполне самостоятельная задача, задача оптимизации самочувствия наиболее откровенно проявляется в искусстве, особенно в музыке, живописи, поэзии. Рассмотрим её основные проявления в психологии.

Речь.

Чтобы кроманьонцы обрели речь,  достаточно, чтобы родился “Пушкин”, человек с сильно гипертрофированным чувством красоты. В самом начале работы над индуктивным автоматом после базовых тезисов: “разряд в нейроне нужен самому нейрону” и “целое ради части” возник и важный руководящий афоризм - “эстетическое первично”, с очевидностью выявляемый в необходимости согласования в эмоциональном центре вида возрастного распределения с поступающими сигналами. “Пушкин” отличается от своих соплеменников тем, что гораздо острее чувствует это рассогласование. Возможно, что природа гениальности - в ненормально большом весе третьего аргумента в алгоритме самочувствия, то есть  в количестве нейронов,  вновь возникающих при избыточном питании  или погибающих при недостаточном  питании  или в величине резерва питания и скорости его изменения.

“Пушкин” лучше слышит и запоминает красивые звуки внешнего мира, такие, например, как соловьиные трели и создает свои мелодии, реализуя свои артикуляционные возможности. Когда он видит какой-то объект, то  механизм его зрительного анализатора образует входные возбуждения на ансамблях зрительных фонем, соответствующих осматривающим движением глаза по разным направлениям. Работа фонем создает входные воздействия на другие зоны памяти и создаёт рисунок входных воздействий на эмоциональный центр. Этот рисунок создаёт свой рельеф на возрастном распределении. Согласованность установившегося рельефа и породившего его рисунка определяет эмоциональную оценку объекта. У “Пушкина” очень высокая эмоциональная чувствительность, благодаря чему  все объекты будут для него недостаточно хороши. Он будет пытаться строить для них своё звуковое сопровождение – аккомпанемент, причем так, чтобы общий рисунок сигналов, приходящих на эмоциональный центр (зрительных - от объекта и звуковых - от аккомпанемента)  был бы лучше реального. Аккомпанемент будет преимущественно строиться из вербальных фонем, отобранных ранее, когда “Пушкин” воспитывал себя в режиме “Глинки”. Результатом будет то, что для часто встречающихся объектов в памяти будут формироваться два сильно связанных “слова” – зрительное и звуковое. Вместе они  и составляют имя объекта. Трудных вопросов в плане детализации особенностей работы “Пушкина”, много.

Постепенно речь становится достоянием всего племени. И хотя, чтобы породить высоко согласованные пары объект-имя,  нужен “Пушкин”, но оценить их эмоциональное совершенство и  красоту, может почти каждый: “Пушкина” с восторгом слушают, запоминают, повторяют, распространяют и, в конечном счете, его находки приспосабливают к прагматике – к задаче общения, к пониманию объекта и ситуации через имя.

С появлением речи становится возможным фантазирование и фантазирование ориентированное, то есть,  мышление, и начинается  новый исторический период развития человека. Мышление, в частности,  это и изобретательство с осознанной целью. Одной из основных задач в этот период, благодаря ее очевидной актуальности, становится запись речи, запись слов. Задача письменной речи - необходимость поставить в соответствие звукам, фонемам, морфемам и даже целым вербальным словам зрительные изображения. Одним из вариантов рациональной системы письменности оказывается опора на согласные звуки, другие варианты дадут начало иероглифической письменности. Очень важным здесь, однако, является то, что “Пушкина” можно моделировать, то есть  моделировать процесс рождения речи.

Духовность. Эмоциональный центр коллектива. Арбитр – жрец.

Духовность как нечто очень высокое, очень нравственное, противопоставляется в нашем сознании эгоизму, эгоцентризму, индивидуализму, концентрированная формула которого – “чужая боль не болит”. Механизм, порождающий себялюбие, честолюбие, тщеславие, властолюбие, нетерпимость, гордыню, в данной  модели человека вполне просматривается, и, какими бы отрицательными эти свойства нам не казались, - они полезны, именно они создают ситуации борьбы и  острой конкуренции и являются главными предпосылками форсированного исторического развития. Однако есть одно важное “но”, мешающее такой схеме развития, -  коллективы со многими  “личностями” не прочны, вместо полезной конкурентной борьбы они будут распадаться, в них органически присутствуют центробежные тенденции, которым надо что-то противопоставить, что-то способное цементировать коллективы. Это что-то есть доброта, из которой когда-то образуется и духовность.

В нашей схеме мера доброты – мера способности оказывать внимание и сопереживать - определяется в большей степени коэффициентом пластичности, определяющим легкость перестройки своего эмоционального рисунка на рисунки других людей, сопряженной с некоторой платой за оказываемое внимание в виде отдаваемой при этом части своей энергии. Добрый,  внимательный к другим людям, человек может стать центром коллектива, цементирующим коллектив и  оберегающим его от распада из-за конкуренции и часто взаимной нетерпимости. Он может взять на себя функцию смягчать отношения в коллективе, примирять его членов и сделаться признанным авторитетным арбитром. Однако только одной доброты здесь будет мало, доброта – только первое условие для этого. Доброта должна создать острую критичность, а уж её разрешение при еще некоторых условиях сможет привести к  становлению арбитра. Очень добрый человек не может  не сопереживать другим, которым плохо и этим “раздает” себя – свою энергию. Для него чужая боль болит и этих болей много. При этом он оказывается критическим звеном своего коллектива  и, как бы, чувствует за целое.

Чтобы коллектив стал устойчивой живой единицей, способной постоять  за себя в трудной агрессивной среде,  у него должен образоваться свой эмоциональный центр, задача которого чувствовать за целое и управлять  этим целым. “Очень  добрый человек” умеет чувствовать за целое, но надо,  чтобы он умел  управлять, воздействуя на членов коллектива в интересах всего коллектива. Решающее  звено от доброты к обретению власти, к превращению в арбитра, в судью, в вождя – в развитии информационных каналов обмена. Если для лидеров важно было, обращая на себя внимание,  получать  дополнительную энергию от тонких структур других людей, то теперь эта энергия идет и от главных структур тонкого мира и не только энергия, но и информация. Чтобы согласиться с такой схемой и преодолеть огромное предубеждение против “мистики”, полезно понимать, что речь идет не об образовании в человеке чего-то нового, а  о восстановлении потерянной, рудиментарной, архаической способности наших далеких предков. Аргументировать и развивать эту точку зрения мы здесь не будем – это сделано в книге “Управление по самочувствию”. В эзотерике,  пробуждение в человеке канала связи с тонким миром связывается с пробуждением “космического” сознания, если проще, то это обретение экстрасенсорных способностей различной силы, чаще всего в результате очень сильного кризиса в организме, когда организм оказывается на грани жизни и смерти и,  может быть,  еще в период внутриутробного развития.

“Очень добрый человек”, если он еще и экстрасенс, легко становится вождем, жрецом, шаманом и арбитром небольшого племени, прежде всего, в силу способности улучшать самочувствие других людей. Сопереживая со многими, он обогащается их знаниями, их представлениями, обобщает их, и у него формируется более широкая  модель мира, с ответами на нетривиальные вопросы, - а это путь к тому,  чтобы стать “жрецом”. Главное для него – ответственность за целое, за племя, за коллектив, для которого он становится эмоциональным центром. И еще одно. Вождь начинается с усиленной способности сопереживать, а эта способность более развита у  женщин.  Именно это, наверное, и объясняет длительную фазу матриархата в историческом развитии человека.

Талант и гений

Можно себе представить, что в человеке сосуществует много сущностей грубых, тонких и сверхтонких. Главный аргумент в пользу такого понимания человека в том, что при этом можно представить себе сквозной эволюционный ряд с внутренней причинностью от начального взрыва к человеку. Религии и парапсихология предлагают свои аргументы в пользу существования такого “сложного человека”, которые для многих достаточны, а для многих нет. Сомнения ученых опираются не только на априорную уверенность “такого не может быть”, но и на то, что для объяснения очень многого в человеке  на базе сегодняшних знаний никакой мистики не требуется. Интеллектуальная и психологическая сферы человека удовлетворительно объясняются даже предложенной относительно простой рассматриваемой моделью,  оставаясь при этом на уровне вполне вульгарного материализма.  В числе того, что наша модель пока не объясняет,  входит: что такое гениальность, каковы ее механизмы и, в частности, почему гениальность так часто соседствует с психопатологиями (есть даже точка зрения, что это соседство обязательно, но только не всегда успевает вполне проявиться). Для объяснения механизма гениальности может быть привлечена вторая сущность человека, которую назовем пока условно “вторым мозгом”. В состояниях вдохновения второй мозг работает, как ведущий, диктующий свои находки первому, роль которого - постараться зафиксировать эти находки и  далее оценить их в своих эмоциональных механизмах. У гениальных поэтов и композиторов этого “далее” может не быть: процессы первого и второго мозга идут в согласованной оптимальной динамике на сравнительно длительных временных интервалах до тех пор, пока память первого мозга не устанет или чрезвычайный эмоциональный восторг первого мозга не прервет процесс. Поэты, при этом, говорят об ощущении подчиненности какой-то высшей силе, которая им диктует, их ведет.

Вспомним схему процесса мышления в индуктивном автомате, как модели человека ординарного, вполне обходящегося без второго полушария мозга. Там решается задача  контроля над расходом питания в памяти и эмоциональном центре с целью недопущения его больших перерасходов. Для памяти эта задача трансформируется в задачу своевременного гашения очагов возбуждения, а возникающие при этом интенсивные генерации возбуждения омолаживают нейроны эмоционального центра. Память и эмоциональный центр работают как колебательная система периодами – абзацами: на положительной фазе, при избыточном для эмоционального центра питании, в памяти стимулируется образование очагов возбуждения, на отрицательной фазе - образуются хорошие условия для их гашения. В мыслительном процессе очаги возбуждения гасятся за счет взаимопомощи, благодаря обмену по ассоциативным связям и тому, что на отрицательной фазе абзаца пороги рефрактерности нейронов значительно снижаются. Энергетически этот  процесс трудный, потому что помощи от внешнего возбуждения рецепторных систем нет,  как это имеет место при  работе в хорошо знакомой области (чтении или разговоре), когда процесс определяется преимущественно подтверждением ожидаемого. Устойчивость мыслительного процесса определяется хорошей ассоциативной преемственностью абзацев и хорошей ассоциативной связанностью очагов в группах, т.е. хорошими знаниями предмета, объективной трудностью задачи, и опытом человека. Мыслительный процесс прерывается тогда, когда  даже при наибольшем снижении порогов рефрактерности, у очагов возбуждения недостаточно накопленного возбуждения для взрыва активности,  который и является актом очередного понимания. В этом случае произойдет переключение интереса на что-то более значимое и приятное или разовьется сон. Сон в “индуктивном автомате” - это режим работы и самоорганизации последовательностей больших нейронных групп, при котором происходит глубокое функциональное обновление  нейронов. В этом режиме эмоциональный центр получает большое и устойчивое возбуждение, что поддерживает его  в хорошем устойчивом состоянии, в этом режиме он перестает работать как модулятор активности памяти. Возможен также режим поиска на части нейронной массы, когда мозг частично проснулся или еще не вполне заснул – этот режим можно интерпретировать как “быстрый” или парадоксальный сон, и связывать режимом подсознания. Это режим,  в котором реализуется переработка информации, оптимизация формы знаний, образование обобщений и гипотез, - это то, что делает возможной интуицию. Когда мыслительный процесс прервался  до того, как мозг заснет или сменит тему,  имеет место “кусочек” режима подсознания – поиск новой группы очагов возбуждения, которую он может использовать, не сменяя основных доминант,   т.е. “темы” решаемой задачи. Это кусочки подсознания,  когда человек ещё ничего не осознает, но ищет и ищет чего-нибудь нового в рамках решаемой задачи.  Фактически мозг сам ищет дальние и не прямые ассоциации. Время такой активной прострации у людей разное, режим этот для памяти энергетически трудный, так как при этом эмоциональный центр ей не помогает.  Он помогает появляться новым очагам возбуждения, но не помогает их гашению; гаситься они должны сами за счет усталости и альтернативности. От того, какое время активной прострации тот или иной человек выдерживает, зависят  его способности преодолевать интеллектуальные трудности – мера его таланта.

Теперь о гениальности. Мы говорим о человеке, как о гении по неожиданности, яркости и значимости его мыслей, его творений. Интересно понять гениальность через особенности работы мозга, технологически и  физиологически отличающие гения от людей ординарных, к каковым относятся и таланты. Творческая работа мозга гения создает состояние вдохновения, достаточно продолжительное по времени и иногда ощущаемое, как подчиненность какой-то ведущей силе. Такая работа мозга часто имеет место у поэта и у композитора и совершенно не свойственна людям техники и науки, значительные находки которых очень редки и вполне могут быть объяснены работой мозга в режиме подсознания без подсказок от  каких-либо внешних помощников.

Попытаемся разобраться в физиологии работы мозга поэта, не затрагивая  вопроса что ему помогает, а, только решая,  в чем это может выражаться.

Качество работы мозга в физиологическом плане определяется устойчивой  непрерывностью работы, когда абзацы легко переходят один в другой без “спотыканий”. При этом легко решается задача минимизации расходов питания и для памяти и для эмоционального центра. Для такой работы надо, чтобы очаги возбуждения легко образовывались  и легко гасились. Однако внутренняя самооценка работы мозга, влияющая на образование элементов памяти, определяется не минимизацией потребления питания, а радостями и горестями, возникающими при работе мозга. И радости, и особенно горести увеличивают расходы питания, ведут к снижению его оперативного запаса и этот фактор определяет, в конечном счете, процесс работы. Интересно здесь то, что при радостях увеличивается “сила” элементов памяти и ансамблей “радостных ситуаций”, т.к. мозг к ним возвращается, повторяя удовольствия, и этот фактор может значительно превышать фактор опасности истощения оперативного запаса питания.

Поэт при вдохновении получает помощь, которая заключается в дополнительном возбуждении на элементы памяти нужных фраз и мыслей,  подсказываются неожиданные интересные метафоры, но подсказки идут в русле знаний поэта, его опыта. Состояние вдохновения - это очень высокий темп и много удач. Просматривать и оценивать в своем полном ассоциативном поле некогда – надо успеть записать, продиктовать или, хотя бы как -то запомнить, и  “лететь” дальше, пока получается, ибо работа идет при быстром истощении резервов и скоро мозг откажет, потребует перерыва,  расслабления.

Большие поэты создают шедевры, но очень дорого за это платят. Век их часто недолог, а потому и трагичен. Это является  следствием  частых творческих экстазов. Эмоциональная кульминация (восторг)  – это резкое увеличение внутренних резервов у небольшой части нейронов эмоционального центра, приводящее к их размножению при низких и снижающихся резервах в целом. Благодаря творческим экстазам масса нейронов эмоционального центра увеличивается, а возможности питания сохраняются. Создавать локальные избыточности запасов питания и новые экстазы, становится труднее – в этом, наверное, причина естественного снижения творческого потенциала. Возникает стресс, потеря уверенности в себе и  необходимость поиска каких-то компенсаций. Теперь о главном, – о “помощниках”.

Похоже, что  в самом человеке – в его теле,  есть  второй человек способный помогать первому. С некоторых пор в физиологии и психологии людей стали разделять на «левополушарных» и «правополушарных» – первые люди техники, вторые – искусства.  В этом есть глубокий смысл, заключающийся не в том, что это категорическое разделение  либо - либо, а в том, что в человеке есть два механизма восприятия мира: полевой и рецепторный, каждый со  своей памятью и своим эмоциональным центром. В эволюционном развитии первым организовывается полевой и это вполне согласуется с представлением об ауре клеток и взаимодействии клеток через ауры, а второй возникает в ответ на усложнение организмов и на необходимость обеспечивать более сложные отношения со средой.  Первый человек постепенно отошел в тень,  поскольку второй человек научился взаимодействовать с внешним миром через зрительную, слуховую и вербальную системы. Они работают по принципу: фонема, слог, слово, фраза, образ. Эти системы универсальные, но медленные. В главной для познания мира зрительной системе входные устройства препарируют объект в последовательность простых движений глаза по разным направлениям  и создают описание объекта в виде последовательности зрительных фонем. Эти фонемы уже далее объединяются в одном элементе, отвечающем уже объекту целиком. На разложение по направлениям и последующий синтез требуется время. Еще четче зависимость от времени заметна в вербальной системе,  – здесь замедление связано с инерцией в артикулярном аппарате и в работе легких. Поведение во внешней  среде реализуется через работу мышечных систем с большими массами и инерцией. Но  восприятие мира, и поведение в мире управляется эмоциональным центром и определяется его временными характеристиками, на которые вынуждены ориентироваться и процессы мышления,  т.е.  фактически  на темпы речи.

Полевая система восприятия  не имеет дела с механическими звеньями и потому, хотя и организована, вероятно, по той же логике: фонема  - слог – слово – фраза – образ, но  работает намного быстрее и, соответственно, выше и темпы работы её эмоционального центра. Объединяет полевую и рецепторную систему то, что элементы памяти этих  двух систем, относящиеся к одним и тем же объектам внешнего мира, из-за одновременности их работы образуют возбуждающие связи. Это делает возможным обеспечить, на некоторых отрезках времени, хорошо согласованную работу обеих систем за счет обмена возбуждающими сигналами, когда системы работают в одинаковых понятийных контекстах. Работа в значительной мере происходит прямо на уровне “слов” с уменьшенной ролью “фонем”. Эмоциональные центры при этом работают в энергетически трудном режиме.  В полевой системе -  замедленно,  в  рецепторной  -  ускоренно.  Это может соответствовать режиму поэтического или музыкального вдохновения и  служить основой физиологии гения.

Эмоциональные состояния.

Эмоциональные состояния, такие как  удивление, разочарование, обида, ревность, воодушевление, общая минорность или мажорность, очевидно, связаны с ситуациями, то есть с отношениями в данное время с внешним миром и с ситуациями в своей памяти. Однако интересно было бы увидеть их органичность, первичность, некую запрограммированность, вытекающую из свойств нейронов эмоционального центра. Главное в работе эмоционального центра состоит в умении согласовывать рисунки  возрастного распределения его нейронов с рисунками внешних  сигналов, включая согласование периода повторения рисунков с величиной критического возраста. Существование разных состояний у эмоционального центра означает и то, что он может оказаться в них и без влияния внешних воздействий, а только за счет переключения  ансамблей “влево” и “вправо” самими рисунками рельефа. Существование набора собственных состояний означает априорное существование наборов самоорганизующихся рельефов, для которых выполняются условия согласования некоторых временных характеристик. Главные из них - это скорости движения рельефов (то есть скорости старения нейронов, имеющих данное возрастное распределение), времена восстановления высокой возбудимости у ансамблей “влево” и “вправо” после генерации (время латентной фазы)  и время рассасывания тормозных воздействий от генерирующих нейронов эмоционального центра на остальные его нейроны.

При исследовании эмоциональных состояний  на данной упрощенной модели мозга, необходимо иметь в виду следующее:

1. Исследуется, прежде всего, собственная жизнь  эмоционального центра, как бы “отключенного” от организма. От организма он получает только питание: нет внешних сигналов  и нет воздействий от основной памяти на ансамбли “вправо” и “влево”. Сами эти ансамбли входят в состав эмоционального центра.

1. Эмоциональные состояния человека, природу которых мы пытаемся понять через эту упрощенную модель, если они не подкрепляются ситуацией, непродолжительны и переходят в нейтральное состояние покоя. Состоянию покоя отвечает рельеф возрастного распределения в  виде горизонтального отрезка и то, что все нейроны находятся  примерно в одинаковых,  удовлетворительных в смысле энергетики, состояниях.  Это означает, что величины собственных резервов  питания у всех нейронов в среднем за период обращения близки к некоторой норме, а максимальные и минимальные достигаемые при циркуляции значения далеки от тех, при которых возможны особые события смерти или размножения. Совсем по-другому будет распределяться питание нейронов при сложных рельефах, отвечающих эмоциональным состояниям. На отдельных участках рельефа питание может превышать среднее, на  других - быть недостаточным. Точки экстремальных значений для этих участков рельефа будут соответствовать моментам наибольшей  эмоциональной выразительности и, в свою очередь,  будут готовить условия для саморазрушения рельефа. Последнее легко себе представить, введя зависимость возбудимости нейронов эмоционального центра от величины резерва питания  вблизи критических значений, то есть вблизи от  состояния смерти и состояния размножения. Зависимость эта такая, что при приближении резерва к нулю, возбудимость нейрона значительно возрастает, и он срабатывает раньше, чем это диктуется  географией рельефа. Это нарушает рельеф и обеспечивает возврат эмоционального центра в состояние покоя. Долго быть в состоянии покоя эмоциональный центр, даже если он отключен от внешнего мира, в силу описанных выше динамических свойств,  не может. Причиной же его “пробуждения” будут спонтанные срабатывания ансамблей “вправо” и “влево” из-за явления старения их нейронов.

1. Эмоциональные состояния всегда  соотносятся со своими характерными рельефами. Каждый рельеф создает определенные воздействия на  память и создаёт определенный ритмический рисунок возбуждения. В памяти при этом будут существовать области с ансамблями, настроенными на разные рисунки,  когда-то порожденные работой этих ансамблей. Эмоциональное состояние “обида” будет создавать возбуждение для ансамбля “обида” и этого возбуждения может оказаться достаточным для запуска ансамбля. Теперь ансамбль “обида”  сам станет очагом возбуждения и будет “стараться” создать ситуацию, окрашенную обидой. Если она возникнет, то ансамбль “обида” получит подтверждающее возбуждение  уже от ситуации, и усиленно работая, поддержит свой рельеф. Если обида возникла от ситуации, то ансамбль  “обида”  поможет образоваться своему рельефу в эмоциональном центре. Такая положительная обратная связь памяти и эмоционального центра позволяет понять некоторые особенности поведения.

Задача о штангисте и спринтере.

Высокоорганизованные организмы живут за счет поведения, производя различные моторные действия, которые надо уметь выбирать и для реализации которых надо прикладывать необходимые усилия. В рассматриваемой модели моторный элемент создает усилие, во-первых, в зависимости от поступающего на него возбуждения от других ансамблей памяти и, во вторых, от вида текущей характеристики преобразования величины входного возбуждения в величину развиваемого усилия. Эта последняя определяется самочувствием, которое при отрицательных величинах и представляет собой степень эмоциональной или моторной мобилизации организма. Реализуется принцип: чем ему хуже, тем моторное усилие будет большим. В организм встроена очень важная парадоксальность: эмоциональный центр работает так, чтобы ему было лучше, хотя системе в целом будет хуже.

Рассмотрим работу модели на примере штангиста, пытающегося взять рекордный вес. В этом случае задача решается за счет того, что к моменту, когда начнет образовываться моторное усилие, в возрастном распределении нейронов пакет уже создан и стоит на входе в критическую зону. Это и означает, что эмоциональная мобилизация проведена и действие подготовлено. Собственно действие по “взятию веса” начинается с включения в высокочастотную генерацию ансамбля “старт”, имеющего возбуждающую связь с ансамблем “влево”. Действие развивается за счет того, что критический возраст быстро движется по шкале, “входит” в пакет и оказывается левее его, так как нейроны пакета не успевают обновляться столь быстро и остаются в критической зоне. Ширина и форма пакета и соотношение скоростей обновления нейронов и движения критического возраста создают график развития усилия во времени. Если пакет вполне тот, что нужно, и если ничто другое не помешает процессу,  –  вес будет взят. А помешать правильному развитию процесса может, и в этом важнейшая психологическая проблема, включение в работу ансамбля “вправо”, для которого базовым возбуждением как раз и будет являться состояние \"плохо\", \"трудно\", \"больно\", за счет чего и развивается усилие. Необходимо, чтобы на время образования большого моторного усилия ансамбль “вправо” был  заперт. К ансамблю “вправо” идет тормозная связь от ансамбля “надо” и возбуждающая от ансамбля “сдаюсь”. Смысл работы ансамбля “надо” в том, что надо выдержать большое напряжение, трудность, боль, - суметь преодолеть себя, преодолеть желание отступить. Смысл ансамбля “сдаюсь” в том, чтобы прекратить усилие и не допустить поломок суставов, мышц из-за чрезмерной перегрузки  до того, как это сделает последняя ступень защиты – механизм обморока. Понятно, что ансамбли “надо” и “сдаюсь” определяют волю, ее тренированность и задатки к ней через значения некоторых физиологических констант.

Задача о штангисте это не только демонстрация работы механизма воли, но и механизма эмоциональной предельной мобилизации – подготовки условий для реализации своего максимального потенциала – надо выжать все из своей мышечной массы за счет создания оптимальных для этого стартовых условий, т.е. создания оптимального нейронного пакета. Создание пакета производится с помощью сигналов, синхронизируемых   с  изменением возрастного  распределения  нейронов – сигналов, образуемых дыхательными движениями и ритмом сердца, которые в модели штангиста также надо бы предусмотреть. Задача состоит в том, чтобы уловить момент наибольшей готовности к включению действия, когда пакет стал наибольшим. Задача о наибольшей подготовленности решается в механизме старта. Ансамбль “влево” включается от эмоционального “плюса”. Надо, чтобы он включился при наибольшем “плюсе”, который будет при образовании пакета, и будет соответствовать наибольшему пакету. Это достигается работой ансамбля “рано”, имеющем на ансамбль “влево” тормозную связь. Величина торможения определяется величиной внутренней связи в ансамбле “рано”. Этой величиной и задается установка на необходимый уровень готовности по степени мобилизации.

Если теперь представить себе спринтера, то у спринтера, так же как и у штангиста, нужна величайшая стартовая мобилизация, но сам старт принудительный – по внешнему сигналу. Здесь стартовый сигнал должен сразу включить ансамбль “влево”, тогда как у штангиста  этот ансамбль включается в два приема: сначала на низкую частоту генерации, а когда критический возраст  достигнет  пакета, частота повышается за счет развития “минуса”. Интересно, что для развития максимального моторного усилия, настройка происходит по максимальному \"плюсу\", по другой точке на шкале изменения самочувствия за период между очередными сигналами.

На задаче о штангисте хорошо видна работа механизма награды за успех, когда вес взят, и наказания за неудачу, когда вес не взят. Награда определяется тем, что за счет сигналов  от больших мышечных усилий, все нейроны перешли в левую часть возрастного распределения,  и выключился ансамбль “надо”, не позволявший до этого включиться ансамблю “вправо”. Теперь критический возраст быстро движется вправо по шкале со скоростью, не меньшей, чем скорость старения нейронов, и все нейроны достаточно долго остаются в условиях сильно избыточного питания – это и есть награда. Резервы питания для отдельных нейронов могут оказаться достаточными даже для размножения, что особенно хорошо и означает восторг. При неудаче ансамбль “надо” так же отключается, и его критический возраст движется вправо по шкале. Но  часть нейронов  при этом так и не обновилась и осталась в зоне высокого потребления питания. При этом расходуются резервы питания, и возможны даже летальные исходы, что предельно плохо, и представляет собой органическое, внутреннее наказание.

Понятия “Я”, “Ты”, “Он”.

Как мы уже отмечали, самочувствие нейрона определяется по состоянию его питательного резерва. От чего зависят потребности в питании нейронов эмоционального центра, мы рассмотрели, теперь о возможностях. В модели индуктивного автомата питание в эмоциональный центр поступает в определённом количестве  в единицу времени.  Распределяется оно между нейронами, где-то между “всем поровну” и “пропорционально работе”. Питание поступает от организма можно считать с некоторой постоянной скоростью, оно также может отниматься “на сторону” и приходить “со стороны”, но это особые случаи, о которых будет сказано ниже. Ансамбль управления питанием  получает возбуждение от  \"приятностей\":  как прямых – рецепторных (ем конфету, гладят по головке), так и опосредованных -  от работы положительно окрашенных ансамблей основной памяти (“ставлю мат”, “бью фигуру противника”). Ансамбль  получает также возбуждение и от неприятностей. Работа памяти при принятии решения, например, при выборе очередного хода в шахматах, сводится, в конечном счете, к эмоциональному взвешиванию просматриваемых вариантов и выделению того из них, у которого наибольшее усиление притока питания в эмоциональный центр. Накопление решимости сделать именно этот ход происходит через временное усиление связи у первого хода варианта, который кажется лучшим, но это другая тема.

Значение категории “Я” и обеспечивающих её нейронных конструкций для понимания человеческой психики трудно преувеличить. Попробуем наметить путь к такому пониманию. По пути надо будет не забыть и категории “Ты” и “Он”. Что делает ансамбль “Я”? Очевидно, он, прежде всего, обеспечивает повышенное внимание к себе, любимому.  Механизм этого таков: работа ансамблей “Я+” и “Я-” усиливает эмоциональные окрашенности ансамблей управления питанием. Генезис “Я+” и “Я-”  ансамблей видится так.

Началом образования любого ансамбля является одновременная работа его нейронов, вызываемая, в частности, тем, что они возбуждаются от своей группы рецепторов. Собственные рецепторы для “Я+” и “Я-” получают возбуждение  прямо от  сильнейших в эмоциональном центре событий смерти и  размножения его нейронов, создающими  компоненты самочувствия. Связи от ансамблей “Я+” и “Я-” на ансамбли управления питанием   будем считать не синоптическими (не избирательными), а полевыми (особыми физико-техническими) и притом  априорно существующими. Интенсивная работа этих связей  бывает редко, она связана с особо сильной болью или радостью, которые у развитого человека бывают не часто. Другое дело в эмбриогенезе при  резких переходах состояний, при ломке и реорганизации организма. Именно тогда и должны были возникнуть ансамбли “Я+” и “Я-”. С их появлением организм приобрёл важную способность  ощущать себя  и  пытаться реагировать на неприятности, не дожидаясь их полного развития.

Отметим здесь, что вместе с ансамблями “Я+” и “Я-­” появляются и ансамбли “Он” и “Ты”. При образовании памяти на нейронных ансамблях когда-то выявилась проблема работы со словами, содержащими несколько одинаковых букв, фонем, слогов. Проблема решается таким  образом, что по одному воздействию, например букве «а», поскольку она принадлежит  одному слову, образуются фонемные ансамбли а₁, а₂, а₃, включающие информацию об  их месте в слове, т.е. об их порядковом номере. Возможность такого разделения определена тем, что воздействие «а» приходит на большую группу нейронов, между которыми  есть не только возбуждающие связи, но и тормозные. Выделяются и образуют ансамбль те  нейроны, между которыми тормозных связей нет, и этот ансамбль а₁ запрет другие нейроны, на которые входные воздействия тоже приходят. Второе воздействие а придет тогда, когда ансамбль а₁ ещё отключен и образованию а₂ не мешает. Такова идея, и она  предположительно работает при   образовании “Я^_”. Образуются  два ансамбля “Я^_” и второй обретает смысл ансамбля “Он”. То же и по  отношению ансамблей “Я+” и “Ты”. Ансамбль “Он”, поскольку он усиливает все отрицательные эмоциональные окрашенности, становится носителем категории “Враг”.  Ансамбль “Ты”, соответственно, – категории “Друг”. Рельефы эмоциональных состояний будут влиять на возбудимости ансамблей “Я”, “Ты”, “Он”, а их работа будет усиливать эти рельефы и акцентировать соответствующие  состояния – их кульминационные точки.

Психика формируется жизнью, отношениями в жизни, социальностью отношений, но начинается не с чистого листа. На эту предпрограммированность будущих эмоционально-психических и социально-психических процессов мне и  хотелось здесь обратить внимание. С того, как возникают эти предпрограммированности, и надо начинать экспериментальное моделирование и уточнение механизмов и конструкций.

Понятия “Хочу”, “Мое”.

Первичная задача, которая решается в нейронной машине, состоит в том, чтобы обеспечивать существование нейронов в условиях ограниченного питания. Решается она тем, что создаются условия, обеспечивающие для нейронов омолаживающие генерации. Условия эти в образовании коллективов взаимопомощи – нейронных ансамблей - и в том, чтобы обеспечить для них возможность высокочастотных генераций. Это последнее оказывается задачей образования и гашения очагов возбуждения, которая и представляет собой оперативную задачу нейронной машины. Образование очагов возбуждения – это образование очагов желания, их гашение, если оно происходит за счет высокочастотных генераций ансамбля, - это реализация желаний. Желания могут уточняться до: \"увидеть\", \"услышать\", \"сделать\", \"получить\", \"понять\". Все это будет сводиться к тому, чтобы погасить очаг возбуждения. Для этого необходимо, чтобы выполнялись два условия.

Первое – ансамбль-очаг должен получить возбуждение до активации от других ансамблей и своих рецепторов, от которых на него есть синоптические связи, отражающие опыт – знания нейронной машины.

Второе – у ансамбля-очага должен быть существенно понижен порог рефрактерности нейронов. Это достигается за счет того, что ансамбли в состоянии очагов возбуждения (низкочастотная генерация нейронов) создают возбуждающее воздействие на ансамбль “влево”, достаточное для его включения. В результате критический возраст медленно сдвигается влево, создавая эмоциональный минус (некоторую эмоциональную мобилизацию). При некотором его значении сможет сработать ансамбль “вправо” и значение критического возраста примерно зафиксируется, совершая небольшие колебания около точки равновесия. Ансамбли “влево” и “вправо” работают при этом поочередно, малыми сериями низкочастотных разрядов. Именно это и будет состоянием “хочу”. Что именно “хочу” зависит от того, какой конкретной ситуации соответствует ансамбль-очаг возбуждения. Очевидно, что состояние “хочу” особенно продолжительным быть не может, так как ухудшение самочувствия будет накапливаться (уменьшение резервов питания), что  и будет приводить к переключению интереса или моторной разрядке.

Эмоциональное состояние “хочу” строит в памяти свой ансамбль “хочу”, становящийся носителем понятия хочу. Нейроны, на которых образуется ансамбль “хочу” не обычные, а многоярусные, умеющие возбуждаться от временного рисунка поля самочувствия, а далее уже этот ансамбль строит обычным образом синоптические отношения с любыми другими ансамблями в соответствии с опытом отношений с миром. Нейронная машина, находясь в бодрствующем состоянии и в хорошо знакомых средах, работает четко выраженными трехфазными абзацами. Фаза образования очагов возбуждения или оформление желаний - это  фаза действия, реализующая усилия и гасящая очаг возбуждения через высокочастотную генерацию и фаза оценки.  При правильном действии -  это фаза награды  и  удовольствия.

Каждая из этих трех фаз несет свое характерное эмоциональное состояние. Для первой фазы это состояние “хочу”, для второй – “делаю”, для третьей “радуюсь”.  И далее  свое объединение – обобщающий нормальный абзац – фразу (если ансамбли “хочу”, “делаю”, “радуюсь” соотносить со словарем). Ансамбль–фраза будет в этом случае соответствовать ситуации: “очень хорошо знакомо”, которая является уже очень близкой к ситуации “Моё”. Категория “Моё” для осмысления начал психики, очевидно, также очень важна. Механизм её рождения видится так.

Ситуации “очень хорошо знакомо”, в согласовании деталей процесса  в памяти и в эмоциональном центре хорошо фазированы, а это значит, что они эмоционально маловыразительны. Но это только в том случае, если  в реальности  все в точности то же, что много раз бывало прежде. А если не совсем то, то правильной абзац не получится, очаг возбуждения не погасится, и вместо удовольствия возникнет раздражение, – ожидаемое не подтвердилось. Для такой схемы важно, во-первых,  чтобы раздражение было достаточно сильным и, во-вторых, чтобы возбуждение на ансамбль “очень хорошо знакомо” пришло повторно в то время, когда ансамбль “очень хорошо знакомо” отключен, поскольку он только что сработал и еще заперт статическим порогом своих нейронов. В этом случае по схеме “органического счетчика” начнет формироваться второй ансамбль “очень хорошо знакомо” и между  ним и ансамблем “Я” в обе стороны возникнут возбуждающие синоптические связи. Второй ансамбль “очень хорошо знакомо”, при этом,  оказывается, по смыслу, ансамблем “Мое”. Образуется он не с одного раза, и при моделировании здесь возникнет немало трудностей, но слишком велика важность этой задачи, ведущей к пониманию работы механизма собственности, механизма амбиций, к пониманию начал социальности.

Коснемся в общих чертах действий ансамбля “Мое”, его проекций на работу нейронной машины. Первым здесь будет - умножение радости от вновь приобретенного, от овладения им. Новое всегда обладает некоторой эмоционально положительной окрашенностью, действующей через механизм питания. При работе ансамбля “Мое” с ансамблем “Я+” эта окрашенность, вернее её действие, значительно усиливается. Усиливается приятность от контакта с “новым - моим”, увеличивается доминантность ансамбля соответствующего объекта за счет динамических составляющих возбуждающих связей в этом ансамбле. Ансамбль легко повторно становится очагом возбуждения, что заставляет искать повторного  контакта  и  новую радость и т.д.  В конце -  концов, за счет слишком хорошей притертости всех частей процесса это ведет к надоеданию, снижению роли эмоциональных процессов и значит к снижению награды.

Второе – это неадекватно сильные отрицательные воздействия “давно моего”, даже при незначительном его изменении  (например: мой стакан стоит не на его обычном месте).  Идеально притертая последовательность (хочу -  вижу - беру)  нарушена, рука пришла на определенное место, но тактильных сигналов нет. В абзаце сбой, очаг возбуждения не погасился, появилось некое отрицательное самочувствие. Нормально это вызовет мобилизацию внимания, понимание изменения ситуации и, может быть, причины этого и исправление действия. Это в том случае если ансамбли “Мой” и особенно “Я-” не работают. А если работают, то появившееся отрицательное впечатление будет усилено до величин, иногда способных вызвать истерический взрыв. Будет взрыв или реакция окажется более спокойной,  зависит от ситуации в целом и от особенностей данной нейронной машины – от величины возбудимости её ансамбля “Я+”, выражающей степень себялюбия данной машины.

И третье. Когда дело доходит до истерики или близко к тому, а работа памяти при этом, в конце концов, находит причину изменения привычной ситуации и находит того, кто её изменил – некого “Васю”, то связи в ансамбле “Вася” усиливаются и появляются новые связи от “Васи” на “Я-”. Это означает проявление повышенного внимания к “Васе” и неприязни к нему, уже общей, безотносительно к первопричине её образовавшей.

Понятия “Я” и “Второе Я”.

В проблеме “индивидуальность” мы пробуем прояснить три вопроса: её рабочий механизм, её проявление  и  её происхождение.

Рабочий механизм, обуславливающий индивидуальность, интересно увидеть непосредственно в эмоциональном центре, через  различия скоростей старения его нейронов у разных людей. Есть основание предположить, что у человека нейроны эмоционального центра разделены на семь групп с различными скоростями старения, а в каждой из групп скорости старения у различных людей также немного различны. Фундаментальное предположение заключается в том, что  у каждого человека свой уникальный набор скоростей старения, который и обуславливает, в первую очередь, его личность.

Нервные клетки  всегда стараются согласовывать последовательность своих действий и процессов со своим возрастным рельефом. Не факты действий и процессов, а их рисунки, темпы, амплитуды, паузы. Это в тех случаях, когда сами рисунки не являются жестко навязанными извне. А если они навязаны, то будет возникать и накапливаться эмоциональный дискомфорт. Подчиненность своему рельефу приводит к появлению индивидуальных особенностей: своеобразных интонаций, походки. Более того, если собственный рельеф оформляется уже в раннем эмбриогенезе, то и пропорции тела, особенности лица и мимики  и даже особенности эндокринной системы окажутся ему подчиненными.

Для человека,  наверное, как ни для кого более, особое место в жизни играет общение. Большая трудность проблемы общения заключается в различиях собственных рисунков у разных людей. Вытекает из этого очень многое. Представим себе типичную жизненную ситуацию: “Я” разговариваю с “Васей”, слушаю его. “Я” человек воспитанный и от природы “хороший”. “Вася” говорит известные и мало интересные мне вещи, говорит темпераментно и пространно. Механизмы моего эмоционального центра, связанные с возможностью изменять критический возраст, пытаются настроиться на “Васины” рисунки, но мой собственный рисунок эту настройку сбивает – у меня накапливается дискомфорт, но воспитанность не позволяет ему разряжаться через какие-то акты агрессии, заставляет терпеть. Но у меня есть в запасе еще одно средство справиться с собой – ведь “Я” человек “хороший”. Средство это в возможности прямо подстраивать скорости старения нейронов моего эмоционального центра под скорость  “Васиного” центра. Механизм этой подстройки включается при большом дискомфорте, когда другие средства не работают. Это подстройка прямо на чужой рисунок у разных людей различна, и зависит от значения их индивидуального коэффициента пластичности – от коэффициента доброты. Второй коэффициент – это коэффициент агрессивности.

Возвращаемся к схеме “Я и Вася”. У “Васи” сильная доминанта и потребность выговориться – ему для этого надо найти кого-то, обратить на себя внимание. Он достаточно сильный в том смысле, что коэффициент агрессивности у него  не маленький, и он ищет “жертву”, желательно из  числа знакомых (что такое “знакомый” будет определено ниже). Попадаюсь ему “Я”. “Вася”, пытаясь организовать контакт, действует неосознанно, – работает некоторая его подсистема, соответствующая агрессивности. И эта подсистема умеет определять “доброту” потенциальной жертвы и захватить её – заставить соответствующую подсистему жертвы перейти на свой код  - на рельеф личности “Васи”. В апробации возможности контакта, “Вася” часто пытается подсознательно поймать взгляд жертвы. “Вася” “захватил” меня и перевел на свой код – на свой рельеф. Это ему сделать будет легче, если “Я” в это время не очень озабочен чем-то своим. При этом меня перевели на чужой рисунок,  и это сразу вызывает некоторый дискомфорт  в силу сопротивления моего эмоционального центра, но этот дискомфорт снижается и проходит, когда “Вася” начинает говорить, поскольку его интонация и другие особенности речи уже согласованы с навязанным мне к данному времени рельефом.

Теперь у нас очень важный для осмысления проблемы общения вопрос: зачем “Васе” собеседник, почему ему нужно, чтобы кто-то его слушал. Концепция собственной жизни мозга опирается на то, что мозг не может не работать, – при работе нейроны омолаживаются и снижают потребности в питании. У человека, когда у него хорошо развита речь и достаточно знаний, основной вид работы мозга – фантазирование. Если фантазирование управляется сильными доминантами (нерешенными, застрявшими задачами), которые должно погасить, то оно превращается в процесс мышления. Длинные ассоциативные цепи возможны только за счет речи, разговора:  если говорю, то сам себя слышу. Работа за счет монологов (внутренней речи – не вслух, а про себя) требует очень хорошей согласованности памяти и эмоционального центра и этого у  “Васи” не получается – эмоциональному центру не хватает энергии. Когда у “Васи” есть благожелательный собеседник уже настроенный на его  словоизлияния, то это уже ему несколько поможет – это некоторый вариант дирижера, но этого мало. Важнейшее положение заключается в том, что внимающий собеседник прямо отдает “Васе” часть своей энергии как плату за свое внимание к “Васе”. Способность вызвать к себе интерес, обратить на себя внимание, степень которой зафиксирована в коэффициенте “агрессивность”, является одновременно способностью отнимать энергию.  Отметим только, что в памяти человека образуется особый ансамбль, прямо отвечающий его индивидуальности – “Второе Я”, и ансамбли, прямо отвечающие индивидуальности его знакомого – иго “Второе Я”. Эти ансамбли организуются из особых много связанных нейронов, умеющих настраиваться и помнить свои временные рисунки – рельефы. “Второе Я” моих знакомых в моей памяти – это главное в механизме их узнавания, поскольку их индивидуальным рисунком окрашено все в них: внешний вид в любом ракурсе,  все движения, и речь. Важно понять роль моего собственного “Второго Я”, помимо того, что с его помощью узнают меня,  его первичную роль.  Будет естественным считать этот ансамбль генератором сигнала бедствия. У всех млекопитающих интенсивная работа этого ансамбля происходит при призыве к матери – “помоги”.

Понятие \"Третье Я\".  Лидеры.

Ведущих оснований исторического процесса развития человечества, развития цивилизации два:  конкуренция за внимание и рефлексия – способность видеть себя со стороны и в сопоставлении с другими. Исторический процесс обусловлен не голодом и другими нашими трудностями, а в основном тем, что в обществах, в различных коллективах возникают лидеры. Возникают они потому, что у большинства членов человеческих  групп есть потребность в лидерах, а у меньшинства есть задатки лидером стать. Разделение на эти большинство и меньшинство обусловлено  некоторыми особенностями психики,  некоторыми  малыми нюансами физиологии, которые можно увидеть в схеме работы эмоционального центра. Одна из важнейших характеристик человека – его решительность или нерешительность в ситуациях, действиях, суждениях, свойственная ему мера осторожности. Проявляется она особенно четко при принятии решения, когда надо сделать выбор между двумя решениями при не очевидных преимуществах между ними – в “буридановых” ситуациях. Управление критическим возрастом с помощью ансамблей “влево” и “вправо” даёт  возможность попадать в состояние устойчивого неравновесия. Это когда,  после принятия решения и начала его выполнения (уже включился ансамбль “действие”), включается ансамбль “осторожно”, это действие отменяющий. Это и результат страха перед надвигающимся большим психическим усилием, и результат того, что система увидела в этот момент другое решение -  другую “охапку сена”. Ситуация – “преддействие” очень энергоемка, и если она зацикливается, то резервы питания быстро расходуются, и возникает состояние “очень плохо”. Представители решительного меньшинства – лидеры  отличаются тем, что у них ансамбль “влево”, начав генерацию,  очень быстро переходит в высокочастотный режим, когда  прекратить её он уже не сможет до тех пор,  пока у нейронов значительно не повысятся статические пороги.  У лидеров физиологически нет времени передумать, если действие уже начато, а у не лидеров  это время есть. Польза лидера в коллективе в том, что, начав действие, он увлекает за собой и других, снимая с них необходимость принимать решения при дискомфорте ситуации метаний между несколькими решениями и в ситуациях “делать” или “вообще ничего не делать”. Коллектив привыкает держать лидера в поле зрения, в поле своего внимания и этим постоянно его энергетически поддерживает, а лидер привыкает к этой подпитке и становится зависимым от неё. Через какое-то время обходиться без неё ему уже трудно, он вынужден специально обращать на себя внимание. Для этого он должен быть сильным, умным, интересным, чтобы интерес к нему не переключался на других лидеров. Возникает острая конкуренция лидеров за внимание коллектива. Она представляет собой важнейший стимул совершенствования, главный стимул  развития общества.

Второй фактор исторического процесса связан с появлением механизма рефлексии, с возможностью связывать себя с другими, с увеличением в связи с этим поля своих желаний, своих устремлений. Механизм рефлексии в наших представлениях основан на появлении в памяти конструкции “Третье Я”,  или правильнее - “Третий Он”, дополняющей “Второй Он”,  и её эмоциональный личный рисунок. Конструкция “Третий Он” - это обобщение, объединение очень многих особенностей “Васи”. Для “Васи” - это имя, внешние особенности, пристрастия, таланты, собственность и все что угодно, его как-то характеризующее.

Рефлексия начинается с появления возбуждающей связи от “Третьего Васи” на ансамбль “Мое главное «Я». Когда работает ансамбль “Третий Вася” и величина связи  от него на “Мое главное Я” достаточно велика, то запускается ситуация подмены: «Я» оказывается «Васей». На какое время и с какой полнотой - зависит от очень многого.   В пределе «Я» может потерять себя и стать «Наполеоном». Нормальная ситуация подмены непродолжительна, и происходит  смешивание жизненной ситуации «Я» с “Васиными” характеристиками: что смог бы “Вася” на этом месте, и оценка этого в эмоциональном центре. После того, как “Третий Вася” закончил работать и получил эмоциональную оценку, «Я» производит эмоциональную оценку своих возможностей в той же ситуации, и выделяет разницу между «Я» и “Васей”. От того, в чью она пользу,  «Я» может относиться к “Васе” снисходительно или с завистью. Устанавливается рейтинг и эмоциональная оценка. При сравнении не в свою пользу положительным моментом будет то, что у «Я» образуются желания, цели – доминанты в памяти. Они заставят «Я» двигаться к новым умениям, приобретениям, знаниям, победам.

Заключение.

Наличие разума является принципиальным отличием человека от остальных животных. С точки зрения эволюционной теории, разум возник при постепенном развитии и совершенствовании головного мозга. Поскольку искусство, политика, экономика, техника существуют благодаря разуму, то и они могут рассматриваться как результат биологической эволюции. Это, помимо прочего, означает, что они адаптированы для того, чтобы человек находился в их окружении. С другой стороны, на все продукты цивилизации наложены ограничения, связанные с ограничениями функциональности мозга. Например, наш мозг не способен получать и обрабатывать информации больше определенного объема, скорость его работы также ограничена. По всей видимости в нашем сознании в каждый момент времени в потенциальной форме содержится огромная, сложным образом структурированная информация, содержащая экспоненциальное множество ответов на самые разнообразные вопросы относительно воспринимаемых нами в данный момент объектов, что и создает эффект осмысленности видимого. Однако доступ извне к этой информации чрезвычайно ограничен. Реально, в каждую единицу времени мы можем дать ответ лишь на один единственный вопрос, да и то для этого нередко требуются дополнительные когнитивные операции и, соответственно, дополнительные затраты времени.

Понять, как работает мозг - значит открыть секрет успеха во многих областях жизнедеятельности человека. Это знание не только выведет нас на прямой путь к созданию искусственного интеллекта и излечению нервных болезней, но и даст возможность усовершенствовать то, что дала нам природа. Открытие тайн мозга дает определенную власть тому, кто ими будет обладать. Возможность влияния на человека, на его решения, мысли, поступки будет посильнее атомного оружия. В новом веке, в котором особое внимание получат науки о человеке, проблема научной этики может встать и перед учеными исследующими мозг, как когда-то она стояла перед физиками-ядерщиками. И здесь очень важно помнить об ответственности ученых за свои открытия.

Развитие человечества на каждом историческом этапе чаще определялось борьбой лидеров за власть, их обидами, завистью, чем  борьбой классов, наций и религий, как нам долго и настойчиво внушали при социализме. Перераспределение “хлеба”  никогда не было ведущим фактором исторического процесса, а “наживкой”, с помощью которой лидеры пытались мобилизовать себе в помощь большие человеческие массы. При построении основ нового общества неплохо было бы использовать в качестве модели не очередной “…изм”, а опыт организации больших сообществ нейронов в мозгу человека, а их там значительно больше, чем людей на земле. Это к тому, что человек за счёт своей организации работы мозга пережил массу катаклизмов и развился в высшее существо природы.  Работа  мозга основана на принципах оптимизации самочувствия в условиях ограниченного питания за счёт взаимопомощи, не коррумпированности,  а не за счёт конкурентной борьбы за ресурсы. Поэтому на вопрос,  какое общество мы строим, нужно ответить себе, что мы строим общество с оптимальным самочувствием в условиях ограниченных ресурсов. Стихийно мы подходим к принципам управления по самочувствию, когда говорим “всё для человека, всё для блага человека” и «национальные интересы». Надо только правильно определять эти блага и интересы. При этом необходимо определить параметры самочувствия общества и найти рычаги снижения потребления ресурсов отдельными членами общества за счёт взаимопомощи и путём  реализации принципа - “целое ради части”. Очень часто эти принципы стихийно работают в трудные для общества времена: войны, землетрясения, наводнения и т.д. Общество сплачивается, чтобы выжить. Это часто происходит на генетическом уровне, поскольку в процессе естественного отбора, именно за счёт этого, и выжила современная популяция людей. Хотелось бы, чтобы и психология внесла свой посильный вклад в этот процесс.

Литература:

1. Л.Б. Емельянов-Ярославский. Интеллектуальная квазибиологическая система. (Индуктивный автомат). М.: Наука, 1990.
2. Д.А. Поспелов. Фантазия или наука. М.: Наука, 1982.
3. Roger Penrose. Shadows of the Mind. Vintage.: 1995.
4. К. Mainzer. Thinking in Complexity. (The Complex Dynamicsof Matter, Mind, and Mankind). 3rd rev, andenlarget ed. Berlin Springer, 1997.
5. М. Арбиб. Метафорический мозг. М.: Мир, 1976.